Резник Александр Александрович. Поэт, композитор, бард, музыковед, культуролог. Кандидат искусствоведения. Родился 17 января 1956 г. в Киеве в семье научно-технических работников. Детство прошло в г.Запорожье. В 1980 г. окончил Киевскую государственную консерваторию (историко-теоретический факультет). Работал редактором издательств «Музична Україна», «Украинская Энциклопедия», научным сотрудником и зав. лабораторией Украинского центра культурных исследований, преподавателем нескольких киевских вузов. Стихи А.Резника опубликованы в альманахах «Склянка часу» (Канев), «Отражение» (Санкт-Петербург), на сайтах «Поэзия.ру», «Поэзия.орг» и в других интернет-изданиях, где размещены также видеозаписи авторского исполнения его песен и стихов. Лауреат всеукраинских фестивалей бардовской песни «Оберіг» (1992-1994)

Песенка средневекового ведуна

Я не воин и не бедуин,

А чудак с деревенской окраины,

Блудный пастырь сокольих долин,

Лунных омутов чашник некаянный,

Паладин змееликих комет,

Страж лагунных охот меднорогих,

Жрец опальный сладчайшей способности петь

Соловьем на Харибды отрогах.

Но однажды, гонимый, как все ведуны,

К берегам ни единым не чалим,

Босоногим Орфеем войду в твои сны,

Полной грудью стихи напечалив.

***

Крестик нагрудный, у лавочки – печка,

Кому – талисман, а кому-то – уздечка.

Крестик наденешь – забудешь про манну.

Восторг мой хотя и далек от нирваны,

Но про распятье скажу невозбранно:

Свою нелюбовь былую

На ЭТОМ кресте распну я!

***

Не овражится, не куражится,

Солнце буйное в ночь уляжется.

И рука к руке, и уста к устам,

А что дальше-то –

Каждый знает сам.

И река к реке - многоречием.

И слова к словам - велеречием.

Но уста к устам льнут без устали,

Кто разнимет их - будет пусто им.

Хмарь да облаки стаей плотною,

как полотнами, надвигаются.

Но уста в устах не встревожатся,

в забытьи своем не раскаются.

Нипочем им туч глубь бурунная,

Ведь пожнет их серп новолуния…

Но потом уста разомкнутся вновь –

Жизнь ведь соткана не из сна!

Не заменит дня тихий мир ночной:

Хоть прозрачна высь, но темна.

И сомкнутся вновь, и сожжет огонь

На душе всю темень дотла.

Лишь луна и ночь. Лишь она и он.

Высь прозрачна, значит – светла.

***

Все это было, было

В доинтернетную эру,

Когда на машинках стучали,

И на скамьях не скучали,

И познавали начала,

Равной платили мерой,

И покрывались пылью,

Кто не имели меры.

Было, было все это:

В окнах цвели герани,

А мы, не таясь, играли,

И блудоокие крали

Масла в огонь подливали.

Лишь сохло от мысли в гортани,

Что небытия на грани

Мир меж Царем и Поэтом.

Было, было все это.

Было, было… Но всё ли

Вольно цвести могло там?

Часто ведь шли болотом,

Наощупь искали броду,

Но отворяли сезамы

На языках природы.

Только срока полиглотам

Давали такие, что пуля

Спасеньем казалась от боли.

И мы довершали все сами…

Часто теперь меж собою

«Было все это, было»,

не утомясь, повторяем.

Не было прошлое раем,

Многое брали с боем,

Знали: любой из нас грешен.

Но не было бед неутешных,

Не было в душах пыли

Не было хаты с краю,

Ведь всё это былью было,

Которая - вовсе не пыль!

Купола

Купола, купола, поднимите меня за собою,

За серебряный штрих облаков поперек синевы.

На разрыв сам с собой, так хочу похвалиться судьбою:

Я ведь с собственным сердцем впервые сейчас не на Вы!

Купола, купола, возноситесь, лучисты, сиянны!

Я на золото Ваше не зарюсь - возьмите в полёт!

Я не тот, не из тех, кто успеха мгновеньями пьяны, -

Мне единственный нужен - зато на всю жизнь – поворот!

Я лечу: подо мной суета целых стран, целых наций,

И весенних небес надо мною могучий покой.

Может быть, не судьба мне за ангелом вещим угнаться,

Но покинуть полёт – что покинуть согласье с собой!

Гибель Боэция

Не все ли равно, в Риме ль, в Греции,

В Касталии или в Гель-Гью

Тихонько казнят Боэция,

А я хожу и пою.

Заслушался чьим-то меццо я -

Не ведом юнцу угомон.

А рядом казнили Боэция

За то, что речист и умен.

Страстью бесстыдной, пошлою

Звенит, надмеваясь, кимвал…

Его же казнили за то, что он

Ангелам подпевал,

Что в нетях тюрьмы, полусогнутый,

Вообразив амвон,

Весь мир утешал философией,

Забыв про покой и сон…

Казнили последнего римлянина.

Юпитер был глух к тому,

И зло хохотали эринии

сквозь тысячелетнюю тьму,

Как будто наружу тронулась

запретная муть всех времен!

Спросить бы об этом у Хроноса,

Но поздно - он тоже казнен...

А нынешние – что за племя-то?

Беснуются север и юг.

Где страны в провалах безвременья,

Там лучших всегда убьют!

***

Уходя, не ушел, то и дело

Заклинал себя гулким: «Уйду!»

И душа наседала на тело:

«Нет нам места в стадном ряду,

Где куражит глумленных и сирых

подворотенной грязи князь:

Кто не смог разобраться с миром,

Мир того разберет, не чинясь».

Все шептали откуда-то с донца:

«Коль остался, то стой до конца!»

Но стоять-то как долго придётся?

Ведь в руках – ни венца, ни свинца!

Но душа подсказала без мути:

«Коль уходишь - иди до конца,

Даже если окончится путь твой

Там, где солью каплет с венца!»