Чоки - верчоки Стайка девчонок расположилась в тени Васихиного заплота, расстелив старое вылинявшее покрывало на островок недавно скошенной травы, по соседству с громадной грязно-розовой свиньёй, которая вольготно развалясь, спала, совершенно не реагируя на ниоткуда возникшее шумное деревенское племя. Умостившись на покрывале, одна из девочек, девятилетняя Нинка сказала между прочим: «Тётка Фёкла вчерась под Коврижкой земляники целу миску набрала. Айда сёдни в ягоды!» - Не, уж лучше на речку, шибко жарко! -возразила Гутя.- Али принеси, Райка, мяч – в «чоки-верчоки» поиграем. Ты каво на чушку бантик цепляш? Пущай лежит себе, вишь, у ей скоро поросяты будут. Рая резво побежала , стукнула заложкой соседской калитки, и тут же прямо на покрывало упал большой когда-то красивый красно-зелёный мяч. - Первая! – крикнула она. Быстро рассчитавшись, двчонки поднялись с покрывала и запрыгали от нетерпения, хором диктуя условные движения мячу и первой вступившей в игру: -Чоки, чоки, чоки. Мяч залетал от детских рук до забора, ударяясь о его доски. -Верчоки, верчоки, верчоки. И Рая завертелась, как юла, после каждого своего оборота успевая схватить мяч, Протяжно заскрипели высокие Васихины ворота. И в их полуоткрытом проёме показалась Надя – внучка хозяйки, приехавшая из соседней деревни вместе со своей матерью. - Чо припёрлась? – зло сказала Гутя. Играющие с презрением уставились на вышедшую из ворот. Та вмиг приобрела затравленный вид. - Чо космы распустила? - Давайте ей чушкин бантик завяжем! Не выдержав начинающейся травли, девочка юркнула во двор, тихо прикрыв ворота. - Она чо, виновата, ли чо ли? –попыталась заступиться за ушедшую сестреницу М Маруська. - А пущай сюды не приезжат ни сама, ни со своёй маткой, а то мы её ишшо и отлупим с Колькой и мамка подмогнёт. – оборвала защитницу разбушевавшаяся атаманша Гутя. - Айда на Хилок, а ты иди, Маруська , иди отсель сестреницу утешать. Все, кроме Маруськи, стали быстро разбирать уютный, как им казалось, уголок. Рая мяч закинула в свой двор, Гутя – покрывало - в свой. И они побежали тонущей в зыбкой жаре деревенской улицей, о чем-то стрекоча. Маруся зашла в бабушкин двор и увидела, что Надя сидит на корточках, натянув на колени подол выцветшего платья и тихо плачет. - Не плачь, мы с тобой за то в ягоды без их сходим! Из сеней вышла невестка хозяйки, позвала девочек, протянула обеим по большой поджаристой лепёшке и по кружке молока. – Чо, девки, на речку не пошли? Дак давайте помидоры попропалываем и порыхлим, а то оне совсем чо-то зачичеревели! - А можно, тёть Нина, мы вечером их и прополем и польём, кина же сёдни нет? А щас за земляникой сбегаем. - Но валите, коло Сохотойки её уж димно. Да возьмите Фанину девку с собой, мимо Сюни же пойдёте, а та у ей сёдни. – говоря это, она забрала у племянниц пустые кружки, вынесла Наде из сеней берестяной туесочек и закрыла за девочками ворота. Солнце жарило нестерпимо, коржи грязи больно хрустели под босыми ногами; девочки, захватив с собой гостью, которая приходилась обеим троюродной сестрой, топали в сторону Ксениного култука Его почти со всех сторон обрамляла стремительная, шумная Сохотойка . Девочки с удовольствием. Девочки с удовольствием побродили по её обжигающей холодом воде и принялись собирать редкие огоньки земляники. Всё, что находили, съедалось ими с возгласами наслаждения. Но туесочек оставался пустым. - Пойдём лучше под Мангазейку, там её, наверно, полом! Надя так увлеклась поисками ягоды, что про слёзы обиды давно забыла. Звонкоголосая, раскрасневшаяся, она весело носилась от ягодки к ягодке, мотая своей тёмно-каштановой не по возрасту густющей шевелюрой. Перебрели речушку и потянулись вдоль поля. Они почти дошли до цели, как вдруг из-за поворота внезапно возник деревенский тракторист , весельчак Михаил. Мужчина поравнялся с детьми и сдержанно кивнув на троекратное «Злрасьте». пошёл дальше. Надя совсем как маленький ребёнок засопела от обиды и расплакалась. Девочки остановились, обступили её. - Не реви, Надька,- тихо сказала Маруся . И в то же время они увидели, как красивый дядя Миша, вернувшись, потянул из рук Нади туесок, открыл его, добро рассмеялся: «Нет там уже ягоды» - кивнул он своей шевелюристой головой в сторону Мангнзейки и стал наполнять туесочек из своего небольшого горбовика отборной душистой ягодой, потом протянул Наде букетик , усыпанный ягодами и цветами земляники ; резко, на мгновение прижав девочку к себе, выпрямился и зашагал в сторону деревни. - Знаешь, хто это был? – спросила гостью Маруся. - Дядя Миша, Гутин папа. - Мой это папка! – упрямо сказала Надя, - Мой! И всего – то минута общения с таким родным, но чужим отцом, а душа ребёнка готова была петь! И пусть её Гутька не любит, и пусть девчонок настраивает, плевать! Лишь бы её папка хоть иногда улыбался ей, как сейчас! Завтра она уедет домой, в соседнюю деревню. Там расскажет и брату, и всем подружкам, как папка любит её, как дарит гостинцы, как целует, как водит в с собой в ягоды! Какой же у неё красивый и добрый папка!
